Чому О. Скрябін називають композитором новатором

мажорное трезвучие (б53) состоит из двух терций: одна большая (ре и фа-диез), вторая – малая (фа-диез и ля). его секстаккорд (б6) состоит из малой терции (фа-диез ля) и чистой кварты (ля-ре), а квартсекстаккорд (б64) – из чистой кварты (той же ля-ре) и большой терции (ре и фа-диез).

минорное трезвучие (м53) тоже образуется из двух терций, только первая будет малой (ре-фа), а вторая – большой (фа-ля). секстаккорд (м6), соответственно, начинается с большой терции (фа-ля), к которой затем присоединяется чистая кварта (ля-ре). минорный квартсекстаккорд (м64)складывается из чистой кварты (ля-ре) и малой терции (ре-фа).

увеличенное трезвучие (ув53) получается сложению двух больших терций (1-я – ре и фа-диез; 2-я – фа-диез и ля-диез), секстаккорд (ув6) составляют большая терция (фа-диез и ля-диез) и уменьшённая кварта (ля-диез и ре). следующее обращение – увеличенный квартсекстаккорд (ув64) кварта и терция меняются местами.

уменьшённое трезвучие (ум53) состоит, как вы догадались, из двух малых терций (ре-фа – 1-я; и фа с ля-бемолем – 2-я). уменьшённый секстаккорд (ум6) образуется из малой терции (фа и ля-бемоль) и увеличенной кварты (ля-бемоль и ре). наконец, квартсекстаккорд этого трезвучия (ув64) начинается с увеличенной кварты (ля-бемоль и ре), над которой надстраивается малая терция (ре-фа).

«в том состоянии, в котором находится народ, ему нужен именно высоцкий — художник синкретический, впитавший и воплотивший всю сумятицу вкусов в нечто высшее и вместе с тем доступное», — писал известный поэт д. самойлов. 

смерть высоцкого, как сказал бродский, не только потеря для поэзии — это потеря для языка. бард не заимствовал и не «слизывал» — он создавал: творил свой мир, свой язык. несомненно также, что высоцкий (одним из немногих) сумел в самые несвободные времена защитить честь свободного слова.

так случилось — мужчины ушли, побросали посевы до срока. 

вот их больше не видно из окон, растворились в дорожной пыли. 

вытекают из колоса зерна — эти слезы несжатых полей, — 

и холодные ветры проворно потекли из  

для наиболее проницательных людей талантливость высоцкого была очевидна. синявский в 1974 году писал «об индивидуальном, авторском голосе поэта, осмелившегося запеть от имени живой, а не выдуманной россии». 

я вам мозги не пудрю — уже не тот завод:  

в меня стрелял поутру из ружей целый взвод. 

за что мне эта злая, нелепая стезя, — 

не то, чтобы не знаю, — рассказывать нельзя. 

«поэт после смерти принадлежит всем? » если — да, то только творчество или вся жизнь? высоцкий в интервью 1974 года говорил: «да зачем вам факты моей биографии? кому это интересно: родился, в моей жизни были другие моменты, которые для меня гораздо важнее». теперь нам интересно и важно все — не только спектакли и фильмы, песни и стихи, но также люди и события, даже мелочи и детали. он был великим артистом, поэтом, бардом, оттого предполагал некоторую публичность проживания жизни. 

мы бдительны — мы тайн не разболтаем, — 

они в надежных жилистых руках, 

к тому же этих тайн мы знать не знаем — 

мы умникам секреты доверяем, — 

а мы, даст бог, походим в дураках. 

правду о высоцком хочется знать, и она нужна, уж слишком явным было противоречие между трагическими стихами и прекраснодушными воспоминаниями. его жизнь была «невероятной по взлету и высоте полета». 

этот день будет первым всегда и везде — 

пробил час, долгожданный серебряный час. 

мы ушли по весенней высокой воде, 

обещанием помнить и ждать заручась. 

любое время, а наше особенно, нуждается в правде и подлинности: резко возросла цена «человеческих документов» — писем, дневников, материалов. 

а песни-монологи высоцкого — это живое свидетельство поколения, откровенно говорившего с современниками и оставлявшего «послания» потомкам. время это подтвердило. высоцкий столь же популярен в наши дни, как и в 70-е. 

от границы мы землю вертели назад 

(было дело сначала). 

но обратно ее закрутил наш комбат, 

оттолкнувшись ногой от урала. 

не пугайтесь, когда не на месте закат, 

судный день — это сказки для старших, 

просто землю вращают, куда захотят, 

наши сменные роты на марше. 

усилия приблизиться и понять живого высоцкого не напрасны. его стихи раскрывают не только безграничный талант владимира семеновича, но его отношение к жизни, к тем ее сторонам, которые нравились или отвергались им. он не был сторонним наблюдателем, а всегда активным участником своей эпохи. 

но запеть-то хочется, лишь бы не мешали, 

хоть бы раз про главное, хоть бы раз — и то!  

и кричал со всхрипом я — люди не дышали, 

и никто не морщился, право же, никто. 

да зачем же вы тогда все: «вранье» да и «хаянье»?  

я всегда имел в виду мужиков — не . 

вы не слушали меня, затаив дыхание. 

и теперь ханыжите, — только я не . 

в судьбе высоцкого, как и в судьбе любого другого большого поэта, есть и тайна, и дар. тайна остается всегда, потому что «судьба не настигает людей извне, а рождается из глубин самого человека». но судьба высоцкого — это дар всем и на все времена. 

вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю 

я коней своих нагайкою стегаю,  

что-то воздуху мне мало — ветер пью, туман глотаю,— 

чую с гибельным восторгом: , !  

для нашего же поколения высоцкий — это легенда и вполне живой человек, сумевший заговорить с читателями и слушателями на понятном языке, на интересующие их темы.