Особенности демократии при Перикле

Нежелание правительства РСФСР исполнять условия Брестского мира было понятно всем участникам переговоров ещё в момент его подписания и не скрывалось советскими лидерами; «игра в кошки-мышки», начавшаяся в Брест-Литовске, продолжилась и после ратификации соглашения. В одном случае германские власти почти «поймали» большевиков: 9 июня 1918 года Людендорф составил развёрнутый меморандум о силовом отстранении большевиков от власти, а 12 июня Кюльман представил Иоффе, являвшемуся с конца апреля послом в Берлине, «завуалированный ультиматум», согласно которому, если советские войска не прекратят нападения на части, дислоцированные в районе Таганрога (см. «Красный десант»), а Черноморский флот не вернётся в порта приписки к 15 июня, то «германское командование будет вынуждено предпринять дальнейшие меры». Вопреки мнению Троцкого, Ленин принял условия ультиматума, что избежать последствий. При этом многие экипажи Черноморского флота, которые должны были вернуть свои корабли из Новороссийска в занятый германской армией Севастополь, взорвали их, не допустив передачи Германской империи (см. Затопление кораблей Черноморского флота).

Убийство посла Мирбаха 6 июля создало новый кризис. В результате власти Германской империи предприняли последнюю попытку поставить свои отношения с Советской Россией на более прочную основу, заключив 27 августа дополнительный (секретный) двусторонний договор с большевиками. Согласно финансовой части данного соглашения РСФСР обязывалась выплатить — в качестве компенсации «за ущерб, нанесённый в результате российских действий» и расходов на содержание военнопленных — контрибуцию в 6 миллиардов марок (2,75 миллиарда рублей): в том числе 1,5 миллиарда рублей золотом (245,5 тонны), 545,44 миллиона — кредитными обязательствами, а ещё один миллиард — поставками сырья и товаров. В сентябре советским правительством было отправлено два «золотых эшелона», в которых находилось 93,5 тонны золота; данная поставка осталась единственной. По Версальскому мирному договору почти всё поступившее золото было впоследствии передано правительству Франции в качестве немецкой послевоенной контрибуции.

Большевики же добились признания своего контроля над Баку, уступив Германии четверть производимой там продукции (прежде всего нефти). Для обеспечения безопасности нефтяных месторождений власти Германской империи взяли на себя обязательство не оказывать поддержку какой-либо третьей стране и воспрепятствовать военным действиям третьих стран в непосредственной близости от Бакинского района. Правительство Германии также согласилось вывести войска из Белоруссии, с черноморского побережья и из района Ростова, а также не оккупировать новые территории и не поддерживать никакие «сепаратистские» движения[251].

Несмотря на достигнутые дополнительные договорённости, министр Георг де Поттер[de] начал отмечать в поведении советских властей следы «большевистского империализма», свидетельствовавшие, по его мнению, о стремлении к воссоединению частей бывшей Российской империи. Чернев полагал, что идеологическая пропасть между консервативными (монархическими) Центральными державами и «утопическими» идеями революционеров препятствовала стабильному миру в Восточно-Центральной Европе в период после Брест-Литовска; цели участников — по сохранению имперских династий, с одной стороны, и по распространению мировой революции, с другой, — оказались абсолютно несовместимы. Отношения характеризовались взаимным недоверием и неприязнью, а сама ситуация напоминала положение «ни войны, ни мира»

Объяснение:

Нежелание правительства РСФСР исполнять условия Брестского мира было понятно всем участникам переговоров ещё в момент его подписания и не скрывалось советскими лидерами; «игра в кошки-мышки», начавшаяся в Брест-Литовске, продолжилась и после ратификации соглашения. В одном случае германские власти почти «поймали» большевиков: 9 июня 1918 года Людендорф составил развёрнутый меморандум о силовом отстранении большевиков от власти, а 12 июня Кюльман представил Иоффе, являвшемуся с конца апреля послом в Берлине, «завуалированный ультиматум», согласно которому, если советские войска не прекратят нападения на части, дислоцированные в районе Таганрога (см. «Красный десант»), а Черноморский флот не вернётся в порта приписки к 15 июня, то «германское командование будет вынуждено предпринять дальнейшие меры». Вопреки мнению Троцкого, Ленин принял условия ультиматума, что избежать последствий. При этом многие экипажи Черноморского флота, которые должны были вернуть свои корабли из Новороссийска в занятый германской армией Севастополь, взорвали их, не допустив передачи Германской империи (см. Затопление кораблей Черноморского флота).

Убийство посла Мирбаха 6 июля создало новый кризис. В результате власти Германской империи предприняли последнюю попытку поставить свои отношения с Советской Россией на более прочную основу, заключив 27 августа дополнительный (секретный) двусторонний договор с большевиками. Согласно финансовой части данного соглашения РСФСР обязывалась выплатить — в качестве компенсации «за ущерб, нанесённый в результате российских действий» и расходов на содержание военнопленных — контрибуцию в 6 миллиардов марок (2,75 миллиарда рублей): в том числе 1,5 миллиарда рублей золотом (245,5 тонны), 545,44 миллиона — кредитными обязательствами, а ещё один миллиард — поставками сырья и товаров. В сентябре советским правительством было отправлено два «золотых эшелона», в которых находилось 93,5 тонны золота; данная поставка осталась единственной. По Версальскому мирному договору почти всё поступившее золото было впоследствии передано правительству Франции в качестве немецкой послевоенной контрибуции.

Большевики же добились признания своего контроля над Баку, уступив Германии четверть производимой там продукции (прежде всего нефти). Для обеспечения безопасности нефтяных месторождений власти Германской империи взяли на себя обязательство не оказывать поддержку какой-либо третьей стране и воспрепятствовать военным действиям третьих стран в непосредственной близости от Бакинского района. Правительство Германии также согласилось вывести войска из Белоруссии, с черноморского побережья и из района Ростова, а также не оккупировать новые территории и не поддерживать никакие «сепаратистские» движения[251].

Несмотря на достигнутые дополнительные договорённости, министр Георг де Поттер[de] начал отмечать в поведении советских властей следы «большевистского империализма», свидетельствовавшие, по его мнению, о стремлении к воссоединению частей бывшей Российской империи. Чернев полагал, что идеологическая пропасть между консервативными (монархическими) Центральными державами и «утопическими» идеями революционеров препятствовала стабильному миру в Восточно-Центральной Европе в период после Брест-Литовска; цели участников — по сохранению имперских династий, с одной стороны, и по распространению мировой революции, с другой, — оказались абсолютно несовместимы. Отношения характеризовались взаимным недоверием и неприязнью, а сама ситуация напоминала положение «ни войны, ни мира»

Коротко говоря, условия для России были не самыми лучшими