Конспект по научной публикации отражает

Эссе «Судьба поэта»
Говоря о судьбе Александра Сергеевича Пушкина, всегда начинаешь говорить о вечном в нашей жизни. Он как никто более воплотил в себе всеобъемлющий русский дух и в самой преждевременной кончине его видна трагическая закономерность, свойственная реальной жизни в тогдашней России.

Одной из важнейших особенностей Пушкина является то, что трудно разобрать, когда в нём кончается вдохновенная поэтика и начинается философский анализ. Правильнее было бы сказать, что эти два столь противоположных качества находятся в нём в нерасторжимом единстве. Можно с большой долей вероятности утверждать, что проживи он лет на двадцать больше —   в нашей литературе не было бы столь резкого и непримиримого разделения общества на западников и славянофилов с последующей революционизацией нарождающегося сословия разночинцев. В Пушкине этот спор, как и многие другие, был уже прожит до конца и решён к моменту его гибели. Соответственно, многого бы не было бы и в нашей жизни, если вспомнить, что жизнь общества фактически представляла собой литературную жизнь.

Поэт стремился участвовать в жизни тогдашнего общества, страстно желал приложить свою гениальность к обсуждению и решению текущих жизненных вопросов. Конечно, такое участие не могло быть поощрено императором. Буквально спустя несколько лет после ухода Пушкина

Николай I затравит молодого Лермонтова, в ряде произведений показавшего пронзительность своего взгляда на существующие порядки. Пушкин, конечно, был мудрее, но проницательность его интуиции была слишком велика для приложения её к практическим вопросам жизнеустройства. Правительство царя так или иначе почувствовало бы свою никчёмность и постаралось бы ликвидировать угрозу. Пушкину выпала судьба родиться на переломе эпох, быть свидетелем войны с Наполеоном, породившей первые ростки гражданственности в России, и самому быть таким ростком. Его поэтический дар был разнообразен; за что он ни брался, всё получалось у него искрящееся и вдохновенное. Можно только предположить, во что вылилось бы это необычайное цветение, проживи поэт ещё лет тридцать-сорок.  Возможно, стал бы выдающимся философом, издателем, политиком. Опекал бы гениальную молодёжь: Лермонтова, Гоголя, Толстого, Герцена, Достоевского... Но... чутко переживавший трагические судьбы талантов Владимир Высоцкий недаром высказался определённо и чётко, подметив страшную закономерность: С меня при цифре «тридцать семь» в момент слетает хмель, — Вот и сейчас как холодом подуло; Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль, И Маяковский лёг виском на дуло... Задержимся на цифре «тридцать семь», — коварен бог, Ребром вопрос поставил: или — или. На этом рубеже легли и Байрон и Рембо, А нынешние как-то проскочили... Есть какая-то фатальность в этой цифре и этом возрасте, чем-то мистическим веет от сонма нелепых и трагических смертей. Слабое утешение, что Пушкин в своей кончине был не одинок.

Дружба Онегина и Ленского произошла, по словам самого Пушкина, «от делать нечего». Действительно, они были совершенно противоположны по характерам, с различным жизненным опытом, с различными устремлениями. Но их объединило положение в сельской глуши. Оба они тяготились навязываемым общением со стороны их соседей, оба были достаточно умны (в отношении Ленского правильнее сказать, что он был образован). Вне зависимости от убеждений каждый человек стремится к общению с себе подобными. Только психически ненормальный может принципиально бежать не из какой-то определённой социальной группы, а от людей вообще. Может уединяться святой отшельник, но он общается со всем миром, молясь за него. Уединение Онегина было ему тягостно, и он был рад, что нашёлся по крайней мере хоть один человек, с которым ему не противно общаться.

Тем более такое общение необходимо было Владимиру Ленскому. Онегин был идеальным слушателем. Он преимущественно молчал, не прерывая поэта, а если возражал, то обоснованно, и был заинтересован в предмете разговора. Ленский был влюблён, а как всякий влюблённый, он нуждался в человеке, которому бы мог излить свою любовь, тем более если при этом писались стихи, их надо было кому-то читать.

Таким образом, понятно, что в иных условиях Онегин и Ленский вряд ли бы стали общаться так тесно, но тем и особенны человеческие взаимоотношения, что различные ситуации сводят и разводят людей иногда совершенно парадоксальным образом.

Различие Ленского и Онегина было не столь фундаментально, нежели их различие с соседскими помещиками, которые считали Ленского полурусским, а Онегина — опасным чудаком и фармазоном. Говоря предельно обобщённо, Онегин и Ленский были противоположностями внутри одной системы, а их соседи вообще выходили за рамки системы. Именно поэтому Владимир и Евгений инстинктивно нашли друг друга и объединились.

То, что их дружба была поверхностной и во многом формальной, доказывает их дуэль. Какой друг будет стреляться с другом, да ещё вдобавок безо всяких объяснений?! Реально их связывало очень немногое, и порвать это немногое было достаточно легко.